РАДОНИЦА.

Христос Воскрес из мертвых
смертью смерть, поправ и
сущим во гробех живот
даровав.

На белых стволах березок – икона Воскресения Господня. Солома прошлогодней травы кое-где еще прижата коркой последнего весеннего снега. Так получилось, что в этом году ранняя Пасха. А значит и ранняя радость поминания наших близких и родных.
«Со святыми упокой…» — тянет батюшка и подхватившие его, стоящие полукругом люди. День солнечный. Радоница. Город живых рекой устремился к городу усопших. Разрослись в последние 10-20 лет, как никогда, городские кладбища. Расширяют свои границы. Тучнеют кладбищенские земли. А в церквях народу не прибавилось.
Ходишь меж могил, вглядываешься в фотографии людей. Старые пожелтевшие снимки, цветные, яркие. От мала до велика. И здесь вдруг осознаешь. Счастлив лишь тот, кто был с Богом. Был на земле. Есть в том месте. И будет — в Вечности. Как же мало мы это осознаем, даже те, кто, казалось бы, прилепился к храму. Мир властен и он требует свои «жертвы», чтобы потом вычеркнуть из жизни мгновением смерти. Нисколько не сожалея об ушедшем. Лишь Господь не хочет смерти грешника, желая делить с ним — Вечность. Без лицеприятия.
Почему-то я люблю гулять на кладбище, где каждого из нас ждет свое место. Где спокойно и тихо, где полезно заглянуть внутрь себя. Поразмышлять о насущном, пытаясь найти хотя бы капельку веры, не надеясь и на горчичное зерно.
Смущают лишь большие с человеческий рост, монументы из черного мрамора. Где сейчас их хозяева? И бежишь от этих мыслей.
Радуешься, когда натыкаешься на деревянные Крестики, так редко встречаются они после советских долгих лет. Умилительно сердцу, когда видишь любимые могилки монахинь. От них не хочется уходить. Зажжешь свечу. Присядешь на уголок. И такой мир на душе, как в храме, будто ты — дома. Порой и поплачешь с мыслью – «Хорошо-то как вам!!! А что нас ждет… Помолитесь за нас, замолвите словечко».
Сколько нас вот таких – Вань и Мань без роду, без племени, чьи матери – секретари комсомольских ячеек, бабушки — учителя, рисовавшие карикатуры на священников – мучеников. И помолиться за нас — некому. Им самим сейчас необходимы наши скудные молитвы. Вот и рассчитываемся из поколения в поколение, вихрем страшного времени – сломанные судьбы. Трудно постичь глубину содеянного нами, но и это тонет в безбрежном море Его милосердия и Любви. Вот здесь и познаешь…и то не до конца, то огромное счастье — познания Господа и своего появления в храме. И все сознание концентрируется в одной конечной точке — бежать к родному порогу, и лететь к Нему, распахивая свою душу, протягивая свое истерзанное страстями сердце с одной только мольбой в немом крике – ИСЦЕЛИ….
Очнешься от мыслей, вспомнишь – напарница то одна, а народ – потоком. Возвращаешься с новыми силами – утешить одинокую мать, навещающую могилку сына, поддержать детей, похоронивших своих родителей. И текут ручейком слезы по морщинистому лицу, и опускаются глаза, и разбираются свечи, иконки, брошюры – «Как подготовиться к Вечности», «О покаянии»…. И разделяешь с ними их тихую печаль.
Думайте люди, думайте. Короткий человеческий век. Бескрайна лишь Вечность.

^{Ирина Дмитриева}

(51)