Свет жертвенной любви.

^{«Крепка, как смерть любовь»
Песнь Песней (6, 8)}

Великий подвиг юродства на Руси считался самым трудным. Это не мученический конец, это вся оставшаяся жизнь — непрестанное мученичество. Унижения, оскорбления, холод, жара, голод, жажда, а порой и камни вслед. И вдобавок, негде приклонить головы. Уже не говоря о непрестанном труде и молитве. Кто б смог из нас, ныне живущих людей, пройти такой тяжелый путь восхождения на Голгофу?

6 февраля чествуют блаженную Ксению. Стекается народ к любимой святой в этот день во всех уголках России. Чудеса ее помощи в ответ на молитвы и просьбы к ней о близких, о детях, о мужьях, собраны в книгах и записях Часовни на Смоленском кладбище…

После внезапной кончины мужа, молодая женщина обьявила, что теперь ее зовут Андреем. Андрей жив, а она умерла. Сколько мудрости и глубины было в этом поступке. Чтоб вдруг умерший без покаяния муж жил вечно с Богом, сама Ксения умерла для мира. Умерла для любых человеческих радостей. И здесь не просто жизнь отдать за близкого человека, как когда то по просьбе преп. Серафима, решилась на этот шаг сестра Мотовилова. А в 26 лет полностью отказаться от себя самой, ради жертвенной любви.

«И будут двое плоть едина», сказано о супружеской любви. «Моя плоть – твоя плоть, твой грех – мой грех. Ты, умерший без покаяния и причастия, складываешь мои пальцы в троеперстие, тебя гонят с паперти и побивают камнями на улице, твои обмороженные ноги в разломанных башмаках преодолевают километры людского равнодушия, сорок пять лет, шаг за шагом в Царство Небесное, а я, Ксения, умерла».

Сейчас в наше время, мы не способны на такой шаг, даже ради своих близких, ради детей, предпочитая продолжать жить своими прихотями и желаниями.

А она смогла. Смогла ночами строить Смоленскую церковь, смогла терпеть все ужасы скитания и питербургской промозглой погоды. Кто из нас был в этом северном городе, построенном на воде, зимой, когда стужа продирает до костей своим холодом, когда ветра безумствуют в узких колодцах питерских двориков, так живописно описанных в романах Достоевского, тот может себе представить, что испытала блаж. Ксеньюшка, успевая таскать ночью кирпичи, и подымая стены храма на Смоленском кладбище.

Велик и тяжел подвиг юродства на Руси. В условиях русских холодов и морозов, в условиях каменных северных городов. Но велика видно была ее молитва за мужа, что давало ей, маленькой и хрупкой женщине сил на этот подвиг. И вот результат — святость в Боге, вымолен любимый муж, а для нас, для грешных, теперь есть и будет до самой Вечности наша милая Ксеньюшка, к которой мы обращаемся так просто, как к своей матери, такой близкой и родной.

Просматривая ее житие, я наткнулась на воспоминания ленинградцев во время войны и блокады о питерской святой.

«Дорогая Ксения, проси Бога, чтобы он сохранил моего жениха, шалопутного матроса Аркашку, чтобы он не подорвался на своем тральщике на мине в Финском заливе. Желаю тебе счастья в раю, крепко тебя целую, Ксенюшка. Валентина»,  – такая вот записка времен войны, нацарапанная простым химическим карандашом.

Бесчисленное количество подобных записок в далеком атеистическом Ленинграде люди втискивали в щели бетонного забора, намертво ограждавшего от них могилу Блаженной на Смоленском кладбище, или  бросали  их через забор.  Не было у них возможности поклониться праху святой, зайти в храм и купить икону или акафист, молились в простоте своими словами. По приказу бдительных борцов с «опиумом для народа» в 1932 году даже каменную Троицкую церковь на Смоленском кладбище разобрали на кирпичи. Ту самую церковь, при возведении которой обнаружилось когда-то, что именно матушка Ксения, известная всему городу блаженная, каждую ночь таскает неподъемные заплечные носилки с кирпичами на самый верх стройки, в помощь каменщикам складывает их там в стопочки, шепча молитвы на промозглом ветру.

Такой же ветер в блокадном аду нес несметные те записки, вырванные из тяжелого серого забора, бросал под ноги оцепенелых прохожих. Кто-то потрудился подобрать некоторые. Чудо, что они дошли до нас. «Милая Ксения, устрой так, чтобы  я получила хлебную карточку на 250 грамм. Маня». «Дорогая святая Ксенюшка, моли Бога, чтобы немец не разбомбил наш дом на Малой посадской 4 и чтобы мы не умерли голодной смертью. Таня, Вадик и бабушка».

Есть свидетельства блокадников, передаваемые из уст в уста, как женщина в красной кофте и зеленой юбке, с посохом, с выбивающимися из под белого платка седыми прядями, появлялась негаданно перед ними, понуждая их во чтобы то не стало покинуть подвал или ту сторону улицы, где они находились. Едва они успевали последовать за ней, как на прежнем месте их пребывания разрывался немецкий снаряд. Женщина исчезала столь же неведомым образом, как и появлялась. Сейчас, наверное, еще можно выяснить, пострадал ли от бомбежек дом на Малой посадской 4, или Ангел питерских окраин – Блаженная Ксения успела отвести беду по молитвам Тани, Вадика и бабушки.

Время летит, меняются поколения, уходит из нашей жизни советское прошлое, приходят новые испытания, новые скорби. А просьбы наши, простые и незатейливые к блаженной Ксении не меняются в своей сути.

И вот война в Чечне. Приезжает мать и просит у командиров своему сыночку лишь пару деньков отпуска. И они отпускают. А пока мать с сыном находились в Грозном, всех ребят его части забрала война. Вернувшегося солдата, благодаря предоставленным бумагам, отпускают до нового приказа и он возвращается на внезапно продленный отпуск в родной Петербург. Первые слова, при распахнутой двери дома были: «Мама, ты спасла меня»! А в ответ на его рассказ, лишь удивление матери: «Сынок, так я никуда не ездила, я лишь в Часовне блаж. Ксеньюшки непрестанно молилась о тебе».

Сложно нам, таким продвинутым в современном мире, понять всю простоту и глубину ее земного подвига, как и простоту ее небесной помощи. Забывая слова великого оптинского старца — «Где просто, там ангелов со сто, где мудрено, там ни одного». Потому как не ведаем силу этой искренней простоты под великим названием — любовь.

«Крепка, как смерть любовь», сказано в Песне Песней (6, 8). «Любовь никогда не перестает, хотя самое знание упразднится» (1 Кор. 13, 8), вторит Ветхому Завету новозаветный гимн любви.

Кто в наше время помнит, что брачные венцы, это венцы мученичества, где и радость и горе пополам?Где боль и счастье пополам. Где сама жизнь и смерть делится на двоих. Как и на Страшном Суде предстанут те двое, коих обвенчал Сам Господь. А что сочетал Он, человек да не разлучит…. Вот так блаженная Ксения, отдав свой супружеский долг, отдав всю свою жизнь на подвиг жертвенной любви, продолжает нести ее свет всем нам, таким немощным духовно, и душевно обнищавшим, в погоне за иллюзиями мнимых радостей и «призрачного счастья», в этом житейском и суетном мире.

Ирина Дмитриева.

06.02.2014.

(49)