6 февраля – день памяти блаженной Ксении Петербургской.

Среди русских святых особое место занимает святая блаженная Ксения Петербургская, посвятившая свою жизнь молитвенным трудам за любимого человека, — покровительница Санкт-Петербурга.
Какова ее история? Почему верующие относятся к ней с такой теплотой и прибегают к ней с молитвой в самых разных нуждах?

КРАТКОЕ ЖИТИЕ св. блаженной Ксении Петербургской. 

Святая Ксения была женой полковника Андрея Федоровича Петрова, служившего придворным певчим. Двадцати шести лет Ксения овдовела и, казалось, лишилась ума от горя. Она раздала свое имущество бедным, оделась в одежды покойного мужа и, как бы забыв свое имя, называла себя именем своего покойного мужа — Андреем Федоровичем.

Эти странности не были связаны с потерей рассудка, а лишь означали полное презрение к земным благам и человеческому мнению, ставящему эти блага в центр бытия. Так Ксения Петербургская взяла на себя тяжелый подвиг юродства Христа ради.

Познав через смерть любимого мужа всю непостоянность и призрачность земного счастья, Ксения всем сердцем устремилась к Богу и только у Него искала покровительства и утешения.

Земные, скоропреходящие блага перестали иметь для нее какую-либо цену. У Ксении был дом, но она передала его одной знакомой с условием давать в нем приют беднякам. Сама же, не имея пристанища, скиталась среди бедняков Петербурга, а по ночам уходила в поле, где проводила время в горячей молитве.

Когда на Смоленском кладбище начали строить церковь, Ксения после наступления темноты тайно носила кирпичи на верх постройки, чем помогала каменщикам возводить стены храма.

Некоторые из родных Ксении хотели устроить ее у себя и снабдить всем необходимым для жизни, но блаженная отвечала им: «Мне ничего не надо». Она была рада своей нищете и, приходя куда-нибудь, порой замечала: «Вся я тут». Когда одежда ее покойного мужа истлела, Ксения оделась в самую бедную одежду, а на ноги надела рваную обувь без чулок. Теплого платья она не носила, а заставляла свое тело страдать от стужи.

Чувствуя величие духа блаженной Ксении, петербургские жители любили ее, потому что она презрела земное ради Царства Небесного. Если Ксения входила в чей-то дом, это считалось хорошим признаком. Матери радовались, если она поцелует ребенка. Извозчики просили у блаженной позволения немного провезти ее, так как после этого выручка была обеспечена на целый день. Торговцы на базарах старались дать ей калач или какую-нибудь еду. И если блаженная Ксения брала что-либо из предложенного, то весь товар продавца быстро раскупался.

У Ксении был дар прозорливости. Накануне Рождества 1762 года она ходила по Петербургу и говорила: «Пеките блины, завтра вся Россия будет печь блины». На другой день императрица Елизавета Петровна скоропостижно скончалась. За несколько дней до убиения царственного юноши Иоанна VI, который в младенчестве был провозглашен Русским императором, блаженная плакала и повторяла: «Кровь, кровь, кровь». Через несколько дней после неудачного заговора Мировича юный Иоанн был убит.

Блаженная Ксения скончалась в конце XVIII века, но предание не сохранило ни года, ни дня ее кончины. Ее погребли на Смоленском кладбище, где она помогала строить церковь. Паломничество на ее могилу началось в скором времени после кончины. Блаженная Ксения часто являлась в видениях людям, находящимся в трудных обстоятельствах, предупреждала об опасностях и спасала от бедствий.

Император Александр III в бытность свою наследником, заболел тифом в тяжелой форме. Царица Мария Федоровна очень встревожилась болезнью супруга. Один из камердинеров, увидев ее в коридоре, рассказал ей, как блаженная Ксения помогает болящим, дал ей песок с заветной могилки и добавил, что сам был исцелен от болезни по молитве праведницы. Великая княгиня положила песок под подушку больного, и в ту же ночь она, сидя у изголовья, имела видение блаженной Ксении, которая сказала ей, что больной выздоровеет и в их семье родится дочь, которую следует назвать Ксенией. Предсказание блаженной исполнилось в точности.

В дни празднования Тысячелетия Крещения Руси митрополит Алексий всенародно огласил перед часовней Деяние Поместного Собора Русской Православной Церкви 1988 года о причислении блаженной Ксении Петербургской к лику святых

Радуйся, именем мужеским назвавшись, немощи женской отрешившаяся.

Радуйся, все имение твое добрым людям и нищим раздавшая.

Радуйся, благая утешительнице всех в молитве к тебе прибегающих.

Радуйся, любовь Божию людям показующая.

Радуйся, терпение и незлобие миру явившая.

Радуйся, тайно творити добро научающая.

Радуйся, свеча неугасимая в молитвах к Богу ярко горящая.

Радуйся, мир Божий в сердца людей приносящая.

Радуйся, отчаявшимся на пути спасения руку помощи подающая.

Радуйся, Ксение блаженная, молитвеннице о душах наших.

(Из акафиста святой блаженной Ксении Петербургской)

Величаем тя, святая блаженная мати наша Ксение, и чтим святую память твою, ты бо молиши за ны Христа Бога нашего.

Поздравляем именинниц с днем их святой небесной покровительницы!

Из поэмы о блаженной Ксении Петербургской
^{(автор — Ирина Семенова):}

«Кому Урал иль горный Крым,
А мне зачем-то было надо,
Бродить по кладбищам сырым
Разбросанного Ленинграда.
Семидесятые года!
Литейный мост перед мечетью,
Совсем не грезилось тогда
Тысячелетье встретить третье.

И был во тьме вороньих стай
Недосягаем для туристов,
Простонародный Голодай –
Приморский Остров декабристов.
Но здесь, с шестого этажа,
Мне в праздник виделся Успенский,
Как бы на стеклах витража,
Храм Божьей Матери Смоленской.

Забора гнутого наклон,
За ним сквозь кладбище дорога,
Елизаветинских времен
Там было памятников много.
Точила каждая весна
Гранитов пористые грани
И открывали письмена
Из букв латинских имена –
То были немцы – лютеране.
Я помню имя – Вили Шток!

И яркий мох и дух пустынный,
Как бы чужбины островок,
Застывший прошлого виток,
Латынь и памятник старинный.
А случай нес благую весть,
Что ныне мне, как дар бесценный:
На кладбище Смоленском есть
Часовня Ксении Блаженной!

Пусть имени ее еще
Отцы не заносили в святцы,
Святую чтили горячо
Потомственные ленинградцы.
Хранились в памяти людей
О чудесах ее преданья,
Об исцелениях детей,
О странном даре предсказанья…

Переходя из уст в уста,
Яснели дни ее служенья,
Ее скитанья и лишенья,
Одежды стойкие цвета,
Причудливые изреченья.
Вела к святой несчастий нить,
По ней в посланиях просили,
Здесь панихиду отслужить
Болящих тысячи в России.

Она сияла, как звезда,
В духовном небе Ленинграда,
Хоть в памяти была тогда
Свежа немецкая блокада.
Всего-то пять минут пути!
От лютеран тропою торной,
Мостом Смоленку перейти –
Знакомый хвостик Речки Черной.
Смоленский храм, печальный вход,
Где православные могилы,
Предвосхищали темный свод
И вид часовенки унылый.

Стояли, верно, дни весны,
Дождем и сыростью чреватой –
Был темным цвет сырой стены
И мрак в часовне лиловатым.
В углу, за мусорной грядой,
Мне ясно помнится гробница,
Была, по-моему, с водой
Сия бессмертная криница.
Но прихоть памяти вольна!»

(383)