35 фотографий о береговой линии жизни

Лена. Баржа. Миссия

— Здравствуйте! Мы к вам приехали, — говорит через деревянный забор епископ Братский и Усть-Илимский Максимилиан  женщине, согнувшейся в три погибели над грядками на огороде.

— Ой! А кто вы? Из церкви, да? Мы вот столько лет думали меж собой, когда же до нас доедут? — женщина спешно вытирает руки о подол фартука, перескакивает через грядки и… теряется: а что же дальше сказать? На лице отражается череда эмоций: радость, радушие, испуг, ожидание.

— Мы к вам специально приплыли, чтобы каждому донести Слово Божие и дать возможность поучаствовать в жизни Церкви, приобщиться к Таинствам,— казалось бы, такие избитые слова, штампованные фразы, но тут они воспринимаются в первозданном смысле, ложатся на неиспорченную почву. Их ждут.

— И можно крестить деток? Да? — спрашивает Ольга Михайловна (так ее зовут) с некоторым недоверием. — А мне можно креститься?

***

Есть в Сибири место, где сливаются две реки, Кута и Лена, там стоит город Усть-Кут. От центра епархии Братска до него — 350 км, но добираться надо весь день на машине, так как большей частью асфальтовых дорог нет, только отдельные участки посыпаны гравием. Туман из пыли, жара, в «газели» кондиционера нет. Вечером в Усть-Куте мы, 17 человек миссионеров с епископом Братским Максимилианом (Клюевым), перегрузили огромные тюки и коробки багажа на баржу — в основном духовную пищу в виде литературы и продукты, и ближе к полуночи поплыли вниз по Лене, хотя если смотреть на карту, то вверх, на север. Нам предстояло 1244 км плавания, команда толкающего баржу катера говорит: «хождения».

Подобный миссионерский поход уже был организован два года назад силами епархии, но тогда и маршрут был короче, и, соответственно, сел и людей на этом пути — на две трети меньше. В этот раз мы доплыли до границ с Якутией, до поселка Визирный, стараясь на всем пути посетить все прибрежные села.

Мощная, спокойная, невозмутимая красавица Лена в этих местах — единственная связующая артерия между деревнями и административными центрами. Дорог ниже Усть-Кута практически нет, даже гравийных, добраться в часть деревень и в хорошее время года на машине почти невозможно, только по Лене плыть, либо уже зимой по зимнику ехать. Сложно было представить, но оказалось, что река — самая оживленная дорога, иногда наша баржа вставала в пробки из других барж — кого-то надо пропустить, кто-то плывет навстречу, груженный лесом, машинами, продуктами, — нужно успеть, пока открыт сезон навигации.

В очень редкие моменты, когда вроде бы все текущие дела переделаны, посуда помыта, до приготовления очередной трапезы далеко, можно было себе позволить сесть на палубу нашей баржи, свесить ноги и наслаждаться пейзажами берегов, изменчивостью картин за каждым новым изгибом реки, следить за рыбалкой медведей и жизнью черных аистов.

***

Причаливаем к деревне, где жителей всего тридцать, никто не знает, что мы плывем. Идем по домам, заходим в первый на нашем пути.

— Заходите! Надо же, как вам удалось…

Владыка рассказывает о цели нашего миссионерского сплава по Лене, приглашает на воздвижение Креста на месте несохранившегося деревянного храма.

— Ой, это когда? Через час? Нет, не могу. Понимаете, у нас тут электричество всего четыре часа в сутки дают, мне стирку закончить надо на машинке и приготовить, а то — не успею.

— Стирка стиркой, эти дела ведь ежедневные, правда?— спрашивает епископ.— А мы к вам в деревню первый раз приехали.

— Да! Точно, я священников видела всего-то пару раз, когда обоих детей крестили в городе.

Крест мы поставили, молебен отслужили, но именно эта пожилая женщина не пришла. Электричество оказалось дороже, зато была очень гостеприимна, накормила, напоила своим квасом. Стоит ли думать о том, что было бы, если бы к ней священник каждую неделю приплывал, а лучше — жил рядом?

***

Скорость нашего судна 15 км в час, а против течения — всего 5 км в час. Можно плыть так весь день до следующей остановки, не встретив никаких признаков человеческой жизни, кроме изредка проплывающих мимо заброшенных деревень и навигационных белых треугольников с красным верхом по обоим берегам. Видели мы и пустующие поселения, где сохранился старый храм, своим исключительным местоположением и гордым остовом доводивший красоту печального пейзажа до абсолюта. В таких местах мы причаливали, заходили в церковь, молились, и после — рыбачили на берегу.

Как минимум два раза за день мы останавливались там, где жили люди. Где-то деревни по 200-400 человек, попадались и с населением в 30-40. В половине из них нас не ждали и не знали, что мы приедем. Спускаемся по трапу, если есть возможность барже причалить прямо к берегу, или маленькими группками переправляемся на катере. Стучимся, заходим во все дома, представляемся, ведем беседы, приглашаем на молебен, допустим, через час, просим оповестить жителей. Так было, где нас не ждали. А где ждали — уже на берегу стояли люди, нередко с хлебом-солью, стояли иногда подолгу, ведь точное время прибытия сложно рассчитать, учитывая загруженность реки, наши предыдущие остановки и непредвиденные обстоятельства. Но везде были самые искренние заинтересованность, радость, волнение. Нигде мы не встретили холодности, тем более — враждебности, пошлых вопросов и презрения. В большей части населенных пунктов мы выходили все, но были маленькие деревушки, куда снаряжался отряд из трех человек во главе со священником, они плыли туда на катере и потом догоняли баржу.

***

Никакого информационного или продуктово-товарного дефицита в деревнях мы не заметили. В магазинах — те же нам известные бренды, почти в каждом доме установлены телевизионные тарелки с сотней каналов. А вот человека в рясе две трети нами встреченных видели вживую в первый раз. Но несмотря на это они были совершенно открыты для общения, не боялись признаться, что чего-то не понимают.. «Простите, мы не знаем как принято обращаться!», «А как правильно свечу ставить?», «А что сначала: войти в храм или перекреститься?». И еще много-много вопросов. Конечно, так реагировали, так встречали не все — но в целом именно это наиболее характерное отношение.

В очередной деревне, где не знали о нашем прибытии, встречаем среднего возраста женщину с ребенком, здороваемся.

— Ой, креститься? Да как-то я не готова…

— Да никто из нас и не готов принять в полноте благодать, — отвечает кто-то из священников.

— А сколько стоит крещение?

— Нисколько. Всех крестим бесплатно. Приходите сегодня на беседу, а завтра будет крещение.

— Да?!

Через полчаса в клубе собралось 43 человека из 50 живущих в деревне.

— Для них мы — инопланетяне, просто с другой планеты, из другой жизни,— периодически подмечает епископ Максимилиан.

***

Может показаться, что это была увеселительная поездка по экзотичным местам нашей страны, с романтикой и разговорами. Да, так оно и было, но лишь отчасти. Вставали рано, службы почти каждый день: утро и вечер, в перерывах беседы друг с другом. И любимое — рыбалка, чистка рыбы, готовка, мытье посуды, обсуждение сегодняшних действий, поправки, критика и планы на завтра, ночные мультики в нашем общем кинотеатре под открытым небом, спать ложились уже за полночь. Но самое интересное, глубокое — это знакомства и разговоры с местными жителями. Каждому нужно уделить внимание, к каждому найти подход, выслушать и принять. Не часто в нашей жизни случаются такие вот минуты радостной усталости, когда валишься с ног, а энергии еще много.

У нас не было общего подъема по звонку, каждый вставал тогда, когда ему нужно было, в соответствии с его обязанностями на текущий день. Чаще всего владыка просыпался первым, бродил по барже, а когда становилось уж совсем скучно — будил кого-нибудь, так, поговорить. Когда более-менее все поднимались и приводили себя в норму, отстояв очередь из 18 человек миссионеров и 8 человек команды, чтобы умыться, тогда епископ говорил:

— Ну что, все проснулись? Может, пойдем, утреннее правило будем слушать?

На этом заканчивался весь внешний официоз и дисциплина. Дальнейшая работа зависела от внутренней организованности каждого из нас.

***

Пятнадцать суток мы были не просто одной командой. Это была другая жизнь, не в смысле непохожести на обыденную — изнутри иная. И команда в этом отношении — не то слово. Скорее организм, целое, хоть это и звучит несколько высокопарно — да и пусть. Мы ели, пили, готовили, рыбачили все вместе, чистили зубы и говорили: «вас тут не стояло», не было никаких различий, только уважение друг к другу и бережное отношение к местным жителям. Любовь между нами? Да. Ничто другое не смогло бы так устроить нашу миссию, и именно ее мы дарили людям, 514 из которых приняли Крещение.

(405)